Можно ли в 92 года вести активный образ жизни и быть востребованным? Безусловно! Это своим примером доказывает известный пензенский художник Анатолий Афанасьев. Несмотря на то что Анатолий Петрович окончил живописное отделение, он начал свою творческую деятельность как график. Известны его линогравюрыиллюстрации к роману Алексея Чапыгина «Разин Степан», а также офортные листы, посвященные Петру I, иллюстрации к русским народным сказкам…
Минувший год для художника получился довольно продуктивным. У Анатолия Петровича вышла вторая книга воспоминаний «Но жизнь бежит, и сердцу нет покоя…». Также увидел свет альбом с его рисунками, он принял участие в нескольких выставках, в том числе в международном проекте «Искусство пастели» в Пензенской областной картинной галерее. По итогам 2021 года региональное отделение Союза художников провело выставку, на которой Афанасьев также представил свои работы.
Чекистом не стал
«Мои родители были крестьянами в Оренбургской области, — рассказывает Анатолий Петрович. — Отец окончил 3 класса земской школы, а мать, которая прожила 97 лет, так и не научилась ни читать, ни писать. Она всю жизнь вязала знаменитые оренбургские пуховые платки.
Я долго искал себя. Хотел стать музыкантом, поэтом, писателем, дипломатом… В 1948 году после школы собирался поступать в уральский политех. Вроде передумал, но спустя какое‑то время все же подал документы и поступил. Через три месяца понял, что мне учеба неинтересна, и… просто сбежал.
Пробовал поступить в Саратовское военное училище войск МГБ СССР, куда меня после 10 классов приняли бы без экзаменов. Но, видно, кто‑то сверху за мной приглядывал и не дал сделать неверный шаг. Ехал я в поезде в каком‑то полубессознательном состоянии. Пришел поступать, и меня тут же отправили в медсанчасть. А через 10 дней выписали и велели отправляться домой. Госбезопасности я оказался не нужен.
Потом была армия, служил на Южном Сахалине три года срочной и один год сверхсрочной службы. В 1953‑м демобилизовался и поступил заочно на филфак оренбургского пединститута. И тогда же меня настигла любовь. Звали ее Рита, и я был уверен, что мы созданы друг для друга. Но Маргарита неожиданно заявила, что планирует сыграть свадьбу с офицером. Каким это для меня стало ударом!
Один товарищ решил меня вывести из депрессии и предложил вместе с ним поступить в пензенское художественное училище. Я начал подготовку и совершенно случайно встретил на улице Риту. Выяснилось, что с офицером у нее ничего не вышло. Я решил не упускать такой шанс, в итоге дело закончилось свадьбой. И в Пензу в августе 1954‑го мы отправились уже вместе с женой. А друг, кстати, от поездки отказался».
Заветы Ильича
«Первое время мы снимали угол на кухне частного дома, — продолжает Афанасьев. — Наш закуток, куда с трудом влезла кровать, был отгорожен занавеской.
Потом нам помогли найти 4‑метровую комнату, только вместо двери опять же висела занавеска. Отец Риты помогал нам платить за эту комнатушку 200 рублей в месяц на протяжении всех пяти лет моего обучения в ПХУ.
А на 2 курсе я стал отцом замечательного мальчика, мы его назвали Сережей. Маргарита по образованию была химиком, она три раза ходила устраиваться на дизельный завод, но каждый раз ей говорили, что химики им не требуются. Оказывается, нужно было просто сунуть на лапу кому надо, но мы этого не знали. Когда она на третий раз расплакалась, ее все же пожалели и предложили место в механической лаборатории. А затем она уже сумела перевестись в химическую лабораторию. От завода ей в 1960 году дали квартиру.
Окончив ПХУ, я устроился на компрессорный завод художникомконструктором. А заодно делал оформление всего завода. Начальников надо мной было тьма, самый главный — парторг. Когда за рубеж отправляли компрессоры, я должен был в паспорте нарисовать этот самый компрессор. А когда парторг заставил меня маркировать ящики, я отказался, заявил, что я художник, а не маркировщик. В итоге меня уволили…
Пришел я в Пензенское отделение Союза художников РСФСР просить помочь с работой. Председателем правления был тогда Николай Михайлович Сидоров. На дворе стоял конец 1960 года, а в начале того же года открылись мастерские вот в этом здании на улице Горького, где мы с вами сейчас общаемся. Я показал Сидорову свои работы, в итоге меня взяли с испытательным сроком оформителем в художественнопроизводственную мастерскую. В 1968‑м я стал полноправным членом Союза. До 1972 года оформлял школы, красные уголки, рисовал панно на зданиях.
А уж сколько я портретов Ленина написал!.. Одно время он мне даже снился. Улыбается так добродушно и говорит: «Понимаю, Толя, надоело тебе меня писать, но так надо. Пока я живу в народной памяти — будет существовать и наш социалистический строй». Наверное, мало его рисовали, раз СССР все‑таки развалился».
Нарисую портрет за деньги
«Самым черным годом в нашей с Ритой биографии стал 1976‑й, — вспоминает Анатолий Петрович. — Мы потеряли нашего единственного сына. Ему было всего 20. Виной всему неразделенная любовь. В первый раз он наглотался таблеток, но в реанимации его откачали. Врач пожалела его и нас, сказала, что напишет диагноз «пищевое отравление», чтобы мальчика не упекли в психиатрическую больницу. Да и Сергей уверял нас, что все в порядке, больше такого не повторится. Как же мы все ошибались…
Он ушел в лес в районе Окружной и там повесился. То, что мы с Ритой тогда пережили, не описать словами. Мы сами находились на грани, и тут на помощь пришел Союз художников, через облсовпроф выбивший нам несколько путевок, так что мы с женой в то лето проехали все Черноморское побережье, побывав в нескольких домах отдыха и санаториях. Это помогло хоть немного заглушить боль от потери сына.
Маргарита ушла вслед за сыном в 2010 году…
До 1989 года я преподавал в художественном училище. Достигнув пенсионного возраста, решил закончить с педагогикой, заодно устроив большую персональную выставку в кинотеатре «Современник». Причем выставка была платной — люди покупали билет в кино, поднимались наверх, и там можно было за 10 или 20 копеек в зависимости от возраста купить билет на выставку. В итоге удалось собрать 900 рублей, какая‑то часть даже и мне перепала. И там же я начал рисовать за деньги портреты — выставил табличкуобъявление. Первой моей клиенткой стала девочка, лицо которой хорошо помню до сих пор».
200 тысяч от Ковлягина
«С кем мне только не доводилось в своей жизни общаться! — улыбается художник. — Я писал портреты министров культуры Пензенской области Виктора Огарева и Марины Бойцовой, замминистра Кирилла Застрожного. Веру Фейгину рисовал, когда она была Петрушковой и еще не возглавляла городское управление культуры. Застрожный шутил, что если я напишу ее портрет, то быть повышению. Так и вышло!
Помнится, зашел как‑то раз в мою мастерскую второй секретарь обкома КПСС Георг Мясников. Посмотрел он работы и сказал: «Неплохие пейзажи… А ты сделай серию акварельных работ памятных мест нашего города». Я стал ходить по городу, делать зарисовки. А когда накопились этюды, позвонил Георгу Васильевичу. Мы встретились, он отобрал ряд эскизов. Я два года над этим проектом работал, а когда решил сообщить Мясникову о результате, оказалось, что он уже уехал в Москву на должность первого заместителя председателя правления Советского фонда культуры.
Но мои работы понемногу разошлись, — 12 городских пейзажей купил один из санаториев. В 1986 году вторым секретарем обкома вместо уехавшего в столицу Мясникова назначили Анатолия Ковлягина. И вот в один из дней увидел я возле кинотеатра «Октябрь» красивую молодую женщину. Дай, думаю, предложу ей стать моей натурщицей, нарисую ее портрет. Догнал, сделал предложение, а она отмахивается, мол, некогда мне, за ребенком еще идти. Пока я ее уговаривал, мы уже по улице Горького шли. Красавица все же согласилась посмотреть мою мастерскую. И тут я узнал, что она дочь нашего нового второго секретаря обкома!
Ее портрет у меня директор картинной галереи Валерий Сазонов купил для запасников. А когда Ковлягин стал губернатором, Сазонов ему этот портрет показал. По глазам Анатолия Федоровича стало понятно, что ему захотелось иметь его в своей домашней коллекции. Но моя работа была госсобственностью, поэтому продать и тем более отдать ее частному лицу оказалось невозможно.
Узнав об этом, я попросил Валерия Петровича сделать слайд портрета и дома, направив изображение на лист бумаги через эпидиаскоп, выполнил карандашный рисунок. Остальное было делом техники. Звоню тогдашнему руководителю департамента культуры Пензенской области Евгению Попову, так, мол, и так, портрет готов. Тот приехал вместе с Ковлягиным, и Анатолий Федорович не смог скрыть своей радости — портрет ему пришелся по душе: «Анатолий Петрович, я вам за эту работу заплачу полмиллиона рублей!»
Тогда зарплату из‑за инфляции миллионами получали. И я бы не отказался от такого предложения, не стой рядом Попов, который уже заплатил мне 400 тысяч, не считая 60 тысяч за позолоченную раму.
«Евгений Семенович мне уже посодействовал, так что забирайте портрет бесплатно!» — сказал я. Уехали они, а на следующий день раздался звонок из приемной губернатора — приглашают в дом на площади Ленина. Я теряюсь в догадках. Неужели после более пристального изучения работа не понравилась? Появляется Ковлягин, с улыбкой трясет мне руку и заводит в свой рабочий кабинет. Разговор идет ни о чем. И тут вижу, как Анатолий Федорович сует мне в карман деньги. «Здесь двести тысяч. Сумма, скорее, символическая, — говорит он. — Но чтобы вещь, как говорится, носилась, надо за нее хоть что‑то заплатить».
Я и сегодня продолжаю трудиться. В этом и заключается секрет моего долголетия. Когда человек перестает работать, организм начинает чувствовать свою ненужность и дает сбой. Важна не только физическая активность, но и прежде всего умственная. Недаром у Заболоцкого есть такие строки:
Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь».
Яков БЕЛКИН. Фото В. Павловского
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
