Наступил март, следом идет апрель, а эти два месяца сыграли в жизни директора Пензенской областной картинной галереи Кирилла Застрожного важную роль. Именно в марте 2001 года губернатор Василий Кузьмич Бочкарев утвердил его заместителем министра культуры Пензенской области, а в апреле 2015-го — директором картинной галереи.
— Кирилл Владимирович, чем запомнились 14 лет в должности заместителя министра?
— Остались только какие-то крупные события. Как, например, приезд Андрея Дементьева, Иосифа Кобзона… Ну и, конечно, день пожара, когда сгорел драматический театр. Я примчался на пожар раньше губернатора, потом и Бочкарев появился. И заявляет: «Ты был дежурным вчера!» А я говорю, что не был дежурным, я обязанности исполнял, так как Огарев в отпуске и я был и. о. министра. Тут губернатору возразить было нечего. А потом уже 5 или 6 января в Круглом зале областного правительства он всех чиновников собрал. Мы со Светой Копешкиной, тогда еще замминистра образования, сидели рядом. Бочкарев брови сдвинул: «Что, спалили театр?» Тишина. А он продолжает: «Застрожный». И у меня внутри стало как-то так холодно, во рту мятный вкус появился. Думаю, ну и слава Богу, сейчас меня выгонят и сброшу с плеч своих этот груз. Я понимал, что должен быть назначен стрелочник. И от меня так люди отодвигаются, как от прокаженного, только Света Копешкина меня за руку держит. А Василий Кузьмич к Огареву поворачивается, уже вызванному из отпуска: «Огарев, я тебе этого не забуду». А в итоге никаких оргвыводов не последовало.
— А как проходил процесс вашего назначения директором картинной галереи?
— Примерно за месяц до своей отставки Бочкарев поехал на Госсовет и ему там, видимо, сказали, что на следующих губернаторских выборах его Москва поддерживать не будет, тем более что он был серьезно болен и пора было освобождать место преемнику. Мне было уже 64 года, а крайний порог возраста на государственной службе равнялся 65. Планировал до мая доработать, потом летом отдохнуть, а с осени, может быть, пойти преподавать в училище культуры или в филармонию режиссером, поскольку по своему второму образованию я режиссер массовых мероприятий. И вдруг 11 апреля, когда Бочкарев еще был в Москве, мне звонок, просят подойти к исполняющему обязанности руководителя аппарата губернатора Алексею Лукьянову. Я захожу, и мне дают подписать заявление с просьбой от моего лица уволить меня с государственной службы и освободить должность заместителя министра культуры. Морально к подобному повороту событий я был готов, но в глубине души собирался доработать до мая.
Но Бочкарев сделал мне предложение возглавить областную картинную галерею, продолжив дело недавно ушедшего из жизни Валерия Сазонова. Я, честно говоря, к музеям тогда относился несколько снобистски. Чего они там, в тишине музейных экспонатов, роются, а я режиссер, у меня праздники, движуха постоянно, какие-то события. Говорю, мол, не знаю, стоит ли соглашаться… И тут он делает гениальный тактический ход, заявляет: «Ну вообще-то правильно думаешь, там весь коллектив против тебя настроен». И я из принципа говорю: «А, ну раз так — я согласен».
13 апреля подхожу к картинной галерее, а там на ступеньках стоят четыре телекамеры, журналисты… Ну, думаю, наверное, какие-то важные гости с Кузьмичом приехали, и я приперся, никем не предупрежденный. Постою пока в сторонке. Я пячусь назад, а журналисты ко мне: «Кирилл Владимирович, первый ваш комментарий на посту директора картинной галереи».
— В чем отличие работы в галерее от чиновничьей работы?
— Разница только в том, что здесь мы каждое утро намечаем конкретные дела и в конце дня ты знаешь, что ты сделал, а чего не сделал. И по ходу дела можешь корректировать свои задачи. А работа чиновника — это бесконечный круговорот совещаний, заседаний, проектов, отчетов. Это вначале интересно, потом ты на автомате выполняешь свои обязанности, а последние два года в должности замминистра я уже просто ждал, когда все это закончится. Кто-то создан для такой работы, а я понял, что это не мое. Я доволен, что все так для меня сложилось. Эта работа позволяет мне чувствовать вкус жизни, что я нужен для того, чтобы что-то решать.
— Удается справляться?
— По-разному: иногда хорошо, иногда не очень. Однако цифры говорят сами за себя. У нас свыше 350 тысяч посещений в год. Когда я сюда пришел директором, мы за 2015-й год заработали 1 млн 900 тысяч рублей, а в прошлом году — 11 с половиной миллионов. В этом году уже заработали три. С нами сотрудничают федеральные музеи, например, для Музея одной картины Пушкинский музей предоставил (вторую подряд) картину Марка Шагала «Художник и его невеста». Мы делимся работами из нашей коллекции для выставок в крупнейших художественных музеях страны и ближнего зарубежья. У нас 15 тысяч экспонатов, а в экспозиции находятся около тысячи. Не все так просто, сейчас, например, из 14 тысяч, что в запасниках, половину надо реставрировать, некоторые там лежат со времен Селиверстова и Савицкого. Несколько лет у нас работает реставрационная мастерская, в ней уже отреставрировали более ста картин. Решаем проблемы с ремонтом Никольского музея стекла и хрусталя. Федеральные деньги выделены, нужно провести торги, тендеры, в общем, скучать не приходится.
Яков БЕЛКИН
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
