В Пензе немало замечательных поэтов. Но Виталий Фатеев — один из самых самобытных. В миру он инженер-механик и разнорабочий, а по призванию — практически философствующий самурай. Из-под пера Виталия то и дело выходят хайку, танка и другие неожиданные вещи.
— Виталий, когда вы начали писать стихи?
— В 9 лет. До этого, еще в детсаду, мне нравилось их читать на публику. Вообще, все мои литературные успехи от мамы — она сама писала стихи и поддерживала в этом меня. Как и большинство начинающих поэтов, я сначала воспевал природу в пушкинско-есенинском стиле. Лет в 16 начал склоняться к философской лирике, размышлениям о жизни и смерти. Далее был перерыв, а затем вновь открылось вдохновение — когда пришел в литературное творческое объединение «Поиск» под руководством Николая Андреевича Куленко.
— А откуда такая любовь к японской поэзии?
— Она меня зацепила в возрасте около 30 лет — особенно хайку Басе. Понравилась краткость и смысловая насыщенность этих текстов, парадоксальность бытия в сочетании с нежной лирикой, чувство единения со Вселенной, где миг и вечность озвучены скупыми строчками, пропитанными дзен-буддийской философией.
В плане танка (пять строк) на меня огромное влияние оказал поэт Сайге. Кроме того, я освоил стиль ренка (две строки).
Есть у меня и хайку о Пензе:
Майское утро доброе…
Ласточка в небе пишет:
«Привет!»
А вот из последнего философского:
Все прошло…
Тают рельсы
Под тяжестью трав.
Случаются и иронические, но очень жизненные строки:
Хуже горькой редьки
Твоя любовь,
Ненасытный комар!
— Как вы считаете, переложимы ли такие жанры на русскую почву или возможна лишь их стилизация?
— Попав на поле русской словесности, классические хайку эволюционируют, обогащаются новыми смыслами. Даже появился термин «русские хайку». Такая поэзия пластична, адаптируется к новой языковой среде, сохраняя при этом свою структуру, изначально оформленную в Японии.
— Что вам помогает сконцентрироваться, настроиться на поэтический лад?
— Рыбалка и тихая охота — я заядлый грибник. Все эти медитативные процессы — прекрасная возможность писать. Опустошение головы от мыслей во время прогулок дарит новые строчки, и ты начинаешь смотреть на мир под другим углом: чувства переполняют, и рождается такое:
Приму осенний хрусталин, и на душе тепло.
На скатерть дымчатых равнин легло стекло.
Шарфом на плечи — тишина. Легка моя княжна!
По небу — белая струна, и вот уж нет… меня!
— «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». Могут ли стихи сегодня прокормить человека?
— Сегодня только узкий круг маститых поэтов живет за счет стихов: пишут тексты песен, проводят мастер-классы для новичков, организуют вечера поэзии. Подавляющее большинство зарабатывают на кусок хлеба вдали от литературы.
— Можно ли научить писать стихи?
— Да. А вот поэзии научить нельзя. Это дар свыше, с ним надо родиться и постоянно совершенствоваться.
— Кто ваш любимый поэт?
— Из классики на первое место ставлю Лермонтова. Из условных современников это Иосиф Бродский, Геннадий Айги, Велимир Хлебников, Владимир Салимон. Из пензенских поэтов очень люблю стихи Дины Дмитриевны Злобиной и песни Матрены Платоновны Смирновой.
— Гоголь сказал, что второе пришествие Пушкина будет не раньше чем через 200 лет… Этот срок уже наступил. Состоялось ли пришествие нового гения?
— А нужно ли оно? Вопрос дискуссионный. Я бы акцентировал внимание на понятии «коллективная гениальность»: количество хороших поэтов возросло в разы. В Пензе в середине августа проходил поэтический фестиваль «Мурмураль» — так на него приехало более сотни поэтов из разных городов, и каждый со своими неповторимыми произведениями и стилями. Это было потрясающее пиршество стихов!
— Как по-вашему, заменит ли искусственный интеллект человека в деле написания стихов?
— Нет — ему неведомо вдохновение. У него ни души, ни чувств, ни интуиции… Одной базы исходных данных мало для создания принципиально нового интеллектуального продукта.
— Какие свои строки вы бы привели в качестве эпиграфа к собственной жизни?
— Из чаши неба пью пронзительную синь, нанизывая строчки на мгновенья!
Ксения Ивановская