Пожилых пензячек познакомили с языком веера и шляпок

«В этом здании размещалось одно из первых учебных заведений Пензы — народное училище, позднее преобразованное в Пензенскую мужскую гимназию. По этой лестнице поднимались такие знаменитости, как цесаревич Александр — будущий император Александр II, поэт Василий Жуковский, математик Николай Лобачевский, государственный деятель Михаил Сперанский…

Конечно же, нельзя не вспомнить и директора гимназии Ивана Ивановича Лажечникова, и юных гимназистов Виссариона Белинского и Федора Буслаева».

Так началась театрализованная экскурсия «Литературные сюжеты» для пожилых людей в Литературном музее. Сотрудницы музея в образах барышень XIX века рассказали о литературной экспозиции, литературной жизни Пензы, а также про тайный язык веера и шляпных лент.

В большом зале на втором этаже экскурсантов попросили обратить внимание на портрет Белинского. Он был выполнен в 1898 году известным живописцем Константином Савицким углем на холсте к 50‑летию со дня смерти критика.

Любопытна история приезда в Пензу Николая Лобачевского. Будучи ректором Казанского университета, он в 1842 году специально приехал в Пензу, чтобы наблюдать полное солнечное затмение. Случилось оно утром. Было большое стечение народа на торговой площади, где уже открылась традиционная Петровская ярмарка, на которую съезжалось множество народа со всех концов губернии. Люди спокойно занимались своей торговлей, не обращая никакого внимания на меркнувшее солнце, может быть, потому, что темнота в это время была подобна грозовой.

Но едва погас последний луч затмившегося солнца, как вдруг толпа эта, взглянув на небо и увидев страшный черный круг с красноватой каймой, пришла в ужас, в безотчетное смятение: одни побежали без цели, сами не понимая, куда и зачем; другие, упав на колени, усердно молились, ожидая последнего часа жизни. Мелкие торговцы прибирали разложенные товары или бежали домой, покидая лавки.

Затем поднялся слух, что приехал из Казани колдун и украл солнце, и вся эта необузданная толпа бросилась к обсерватории, чтобы растерзать казанского колдуна; только благодаря полиции удалось Николаю Ивановичу спастись от обезумевшей толпы.

Была рассказана и история о том, как в Зубриловке гостил баснописец Иван Андреевич Крылов со своими учениками. В то лето было необычайное количество комаров и мошек, и Крылов прятался от них на высокой колокольне. А однажды ученики обнаружили своего учителя на колокольне мирно спящим. Решив над ним подшутить, они начали звонить в колокола. Однако проснувшийся Крылов даже не поругал своих воспитанников за такую шутку, потому что обладал прекрасным чувством юмора.

Сам князь Сергей Федорович Голицын радовался приезду своего друга, так как Крылов помимо прочего помогал ему в написании важных документов. Усадьбе Крыловым была посвящена «Ода уединению». Кстати, тамбовский губернатор Гавриил Державин также не раз гостил в Зубриловке.

Отдельно были упомянуты пензенские красавицы. Например, Салтыков­Щедрин, который два года служил председателем Пензенской казенной палаты, отмечал: «Пензенские дамы прелестны».

Герой Отечественной войны с Наполеоном, поэт Денис Давыдов был тот еще дамский угодник! На одном из балов он познакомился с пензенской красавицей Пелагеей Всеволожской — супругой пензенского князя и помещика Николая Всеволожского. Посвятил ей стихотворение, начинающееся строками:

Простоволосая головка,
Улыбчивость лазурных глаз,
И своенравная уловка,
И блажь затейливых проказ…

Участникам экскурсии рассказали о таинственном языке веера, с которым в XIX веке были прекрасно знакомы не только дамы, но и кавалеры. С помощью веера можно было сказать очень многое. Например, если раскрыть веер, держа его в левой руке, а ладошку правой приложить к сердцу, то для кавалера это будет знак, что обладательница аксессуара испытывает к нему симпатию. Если же барышня резко складывала веер и опускала его вниз, то это означало, что кавалер ей неинтересен.

«Да» означает веер, приложенной левой рукой к правой щеке. «Вы мой идеал» — касание открытым веером до губ и сердца. «Я не приду» — держать левую сторону открытого веера перед тем, с кем идет разговор. «Я приду» — держа веер левой рукой перед тем, кому дается знак, прижать веер к груди и затем быстро махнуть в сторону собеседника. «Я жду ответа» — ударить закрытым веером по ладони…

А сотрудница Литературного музея Екатерина Звягинцева поведала о шляпках, которые в XIX веке считались неотъемлемым аксессуаром каждой модницы. И тут тоже был свой тайный язык, касался он цвета лент. Розовые ленты говорили об утонченности и нежности чувств. Белая лента свидетельствовала о чистоте помыслов барышни, а красный цвет означал страстность. Зеленый цвет давал надежду на взаимность, а голубой означал верность. Причем у каждой модницы была новая шляпка на каждый день, и таким образом в гардеробе барыни насчитывалось не менее 365 шляпок. В основном капоров, модных в XIX веке.

Даниил ФРАНК.