Почему молодежь в восторге от Надежды Кадышевой

Если вдруг вы не в курсе, то в соцсетях творится невообразимое: треки в исполнении Надежды Кадышевой, предводительницы ансамбля «Золотое кольцо», набирают миллионы прослушиваний, а на концертах молодежь 25—35 лет самозабвенно отплясывает под «Течет ручей» и «А я вовсе не колдунья». Как же так вышло, что певица, уже лет двадцать назад казавшаяся некоторым старомодной, в свои шестьдесят пять снова разрывает стадионы? «МЛ» решил разобраться в культурном феномене вместе с экспертами.

Для начала немного цифр. На российском сервисе «Яндекс.Музыка» у Надежды Кадышевой сейчас более 2,9 млн слушателей в месяц. Для сравнения: у другой народной исполнительницы, Надежды Бабкиной, всего 344 тысячи… Билеты на концерт Кадышевой сегодня продают за 2000—8000 рублей. При этом на два московских концерта в августе, которые пройдут в парке Горького, билетов уже не осталось.

Кроме того, Кадышева в последнее время резко увеличила гонорар за выступление — с 1,5 до… 10 миллионов рублей! А на летние корпоративы, которые у «Золотого кольца» уже расписаны, ценник вырос до… 20 миллионов. К слову, по этой причине даже Ксения Бородина не смогла укупить Кадышеву на свою недавнюю свадьбу.

Безумство восторга

«Мой билет был одним из самых дешевых — обошелся «всего» в 4000 рублей, — рассказывает пензенская очевидица этого безумия, психолог и блогер Яна Кубаева. — Когда я пришла на «Дизель­арену» (с программой «Плывет веночек» певица выступила в Пензе 10 июня. — Прим. ред.), то увидела сотни молодых девушек в сарафанах и кокошниках, которые толпились на трибунах и танцполе, ожидая певицу. Но это было не такое ожидание, как в моей юности, когда мы вожделели полуголых «на­найцев», а активное желание показать себя. Пожилых дам почти не было — человека три, да и то они пришли с внучками.

Встретила я и фанаток из других городов — Смоленска, Саратова… Мы мило поболтали, в целом атмосфера царила расслабленная, а­ля деревенская свадьба девяностых, только без алкоголя.

И вот вышла Надежда Никитична. Зал уже был готов, все эти девушки только и ждали, чтобы пуститься в пляс, и, конечно, снимали каждый свой чих на смартфоны. Думаю, в этом и секрет: не на Кадышеву они пришли смотреть, а собой полюбоваться на ее концерте — танцующими, в кокошниках, задорными и рвущими шаблоны своих родителей. Это было похоже на какой‑то масштабный флешмоб, коллективный молодежный троллинг, и он удался.

Надежда Никитична, конечно, не молодушка. Показалось, что стоять больше трех песен ей тяжело, да и костюмы надо менять. Поэтому в промежутках выступал сын Григорий. До профессиональной мимики и жестов мамы ему далеко: она как рукой поведет — зал качает. А он так не умеет, но людям все равно: движется танцпол, движутся трибуны. Я не знаю, кто еще так может в России. Под «Ручей» и «Веночек» зал вообще порвало. Полетели рилсы в соцсети — вот оно, ради чего все пришли.

В целом было ощущение, будто я стала частью чего‑то большого, озорного и очень веселого — эдакого аналога первомайской демонстрации или широкого народного гулянья, да еще с отсылкой к корням. Думаю, в этом и есть секрет успеха Кадышевой».

Постирония по классике

Феномен певицы вовсю обсуждают в СМИ, подключая к делу не только музыкальных критиков, но и психологов и даже социологов. А что, такое помешательство явно претендует на звание общенационального культурного феномена! По мнению большинства комментаторов, Кадышеву любят и слушают не вопреки, а именно потому, что она не изменилась, став мостом между поколениями, символом подлинности, музыкой из детства и молодости. Ее «веночек» действительно плывет, но не в быстрой реке трендов, а в неспешном течении памяти, в чувствах по отношению к Родине.

«Во­первых, мы все устали от бесконечного потока новых лиц, — рассуждает на тему слагаемых успеха Кадышевой психолог Елена Власова. — Каждый день — новый певец, новый блогер, новый сериал. Мозг не успевает это переваривать. А тут что‑то знакомое и понятное. Публика остро чувствует потребность в искренности. Молодежь в Кадышевой подкупает то, что она никогда не пыталась подстроиться под тренды — ее образ, костюм и страсть к фольклору (пусть даже в поп­формате) оставались неизменными десятилетиями. Кадышева — константа, и в этом ее сила.

Вообще, практически каждое поколение реанимирует эстетику прошлого, открывая в нем новые смыслы. Песни Надежды Никитичны — это музыкальный фон детства для миллениалов: они звучали на семейных праздниках, из телевизора, в маршрутках. Сегодня, сталкиваясь с тревогой, люди возвращаются к этой музыке как к опоре. Это память, встроенная в ДНК поколения: ностальгия выступает в роли внутреннего якоря, помогающего справляться с ощущением потери контроля в столь турбулентное время. Проверенное и узнаваемое — значит хорошее, понятное и безопасное.

Также хочу отметить, что вторая волна популярности Кадышевой отчасти началась с иронии: молодежь размещала отрывки ее песен в соцсетях по приколу — как контраст к привычному контенту. Однако за иронией неожиданно последовало восхищение: простой мотив, мощный вокал, незамысловатая, но трогательная лирика — все это оказалось ближе, чем думали. Постирония сработала по классической схеме: сначала смеемся, потом вслушиваемся, затем обожаем.

В целом Кадышева — это не просто артистка, а полноценный архетип: женщина­Земля, Мать, Род, Песня. Ее сценические образы — избыточно яркие, блестящие, даже китчевые — идеально ложатся на эстетику интернет­культуры. Для зумеров, воспитанных на постмодернизме, такой перебор — это не плохо, а весело и эстетично. Образ Кадышевой вызывает у них уважение: он слишком яркий, чтобы быть серьезным, и слишком самобытный, чтобы не восхищаться им.

А еще на фоне глобального однообразия молодежь все чаще ищет уникальности и обретает ее в национальной культуре. Песня, в которой слышится голос предков, становится способом укрепить идентичность, ухватиться за свой культурный корень. Поэтому сегодня так актуальны этномотивы в моде, кухне, праздниках. Кадышева органично вписывается в этот тренд: она не играет в народность — она ей живет!»

Агата БОГДАНОВА